Правильный мир. Знакомство - Трамон Тана

5. Ноги запутались в облаках

Оставшийся путь по пустыне Настя ехала в вагоне одна. В паровозе Франс и Ал продолжали дискутировать о разумности оказания помощи незнакомке. До девушки периодически доносился лишь звук их голосов, слова же размывались шумом гусениц, порой умудрявшихся буксовать в песке. Буря осталась где-то позади. Но смотреть в окно стало ещё сложнее. Представьте, что Вы зашли в ювелирный магазин и жмуритесь от яркого освещения. В пустыне было также только в десятки раз сильнее. Всё это наглое жёлтое безобразие без спроса лезло в окна, пытаясь отразиться от любой малюсенькой золотой пылинки, когда-то спрятавшейся здесь. Настя немного жалела, что пескоход выбрался из бури, потому что стена песка затемняла помещение и не приходилось всё время щуриться. К счастью, по мере приближения к земле золотое свечение ослабевало. С горизонта наступали невысокие деревья. Словно бандиты-одиночки они бежали к пескоходу с разных сторон.

Ал остановил пескоход у самой кромки земли. С помощью Франса и домкрата он снял с колёс гусеницы. И, не совсем лёгкими движениями рук, пескоход превратился в землеход. Поезд пошел быстрее, но тряска и громыхание усилились. Через пару сотен метров двигатель затих, и пескоход плавно остановился. Настя выглянула в окно. Невысокие редкие деревья по краям дороги чуть скрывали дикие нетронутые поля, заросшие ромашками. Послышалось ржание лошадей. В вагон заглянул Франс.

– Мы приехали к моечным цехам, – сообщил он. – Нужно принять душ и поменять транспорт.

– Где мне вас ждать? – Настя с готовностью встала.

– Вам тоже нужно душ принять, – улыбнулся Франс. – Присутствие золотой пыли на человеке не одобряется в Неабурге.

Молодые люди вышли из вагона. В нос ударил запах луговых цветов, смешанный с навозом. Извиняясь за местные ароматы молодой человек быстро повёл девушку к дому перед пескоходом. Это вытянутое двухэтажное здание не имело окон на первом этаже, а над единственным входом с распахнутой дверью висела вывеска с облупившейся краской. Надпись гласила «Баня второго уровня «Поверо и Спорко». У самых дверей Франс пропустил Настю вперед и следом зашёл внутрь.

Помещения выглядело просто. Мелкая плитка покрывала стены от пола до потолка. Хозяин хотел, чтобы снизу вверх глубокий синий цвет плавно перетекал в бледно-голубой, почти белый. Но отсутствие денег и времени позволили мастеру лепить плитку не разбирая в её оттенков. И вместо градиента или простого рисунка получилась разно-синяя рябь. Высокий деревянный потолок смущенно прикрывал свою наготу остатками белой краски.

Золотая пыль, приносимая сюда путешествующими по пустыне, впиталась в большие коричневые плиты на полу, создав желтую дорожку от двери к круглому столу с тремя стульями. Справа и слева вдоль стен стояли несколько простых скамеек для ожидания. Краска на них облупилась, обнажая предыдущие цветные слои, а в некоторых местах даже проглядывал натуральный цвет дерева.

Помещение наполнялось слабым ароматом морской соли. Его приносил прохладный влажный воздух. Он выбегал из распахнутых дверей, уводящих в другие помещения, и, проносясь мимо вошедших молодых людей, вступал в бой с тёплым потоком, наступавшим с улицы. Тишину нарушал только стук каблуков Франса по керамическому полу.

Молодой человек отодвинул один стул от стола и предложил спутнице. Девушка присборила халат и аккуратно присела на краешек стула. Она где-то читала, что истинные леди делают именно так. А раз с ней находился такой галантный кавалер, то приходилось соответствовать. Франс сел рядом. Он взял со стола колокольчик и громко позвонил в него.

– Сейчас Ал сдаст транспорт, а мы закажем три душевые кабины, – объяснял Франс Насте. – Вам доводилось бывать в таких местах?

– Нет, – слукавила Настя. Она была в и русской бане, и в турецкой, и даже в финской сауне. Но предпочла не признаваться в этом, вдруг здесь всё по-другому?

– Система проста, – по деловому объяснял Франс. – В предбаннике оставляете вещи, заходите в кабинку, кранов три: справа холодная, слева горячая, посередине регулятор напора воды. Рядом полочка с мылом, стакан и два пузырька. Мочалка обычно висит на одном из кранов. Сначала настраиваете воду и моетесь мылом без мочалки. Затем берете мочалку, намыливаете ее и капаете не больше трех капель из пузырька Кальцед. Пены будет много, этой же пеной моете голову. Затем все это тщательно смываете. Вымываете все мыло из мочалки и капаете на неё столько же капель из второго пузырька. Мыло уже не используете. Потом выключаете все краны, выходите в предбанник, насухо вытираетесь и одеваете халат, который там висит. Не пугайтесь, пока Вы будешь мыться халат, в котором Вы сейчас заберут.

– Какие сложности, – усмехнулась Настя.

– Золотую пыль не так-то просто смыть, – Франс оставался серьезным. – А эти два пузырька содержат враждующие компоненты, поэтому если перепутать последовательность или смешать один с другим… в лучшем случае можно просто поменять цвет кожи на зеленый или синий.

– А в худшем?

– В худшем ослепнуть, сжечь кожу, потерять обоняние и осязание.

В холл выглянул невысокий полненький мужчина. Его жилет так лоснился, что местами казался кожаным.

– Две? – спросил он.

– Три, – ответил Франс.

– Одна готова, проходите, – мужчина скрылся в проёме. Франс проводил Настю по длинному коридору со множеством дверей к душевой кабинке, где полненький мужчина уже расстелил мокрую тряпку у входа.

– Вы можете оставить обувь здесь, – сказал он указывая на тряпку.

– Честно говоря, я не смогла развязать эти шнурки, – тихо призналась Настя.

– Это не проблема. Надеюсь, Вам они не дороги? – спросил мужчина. Настя отрицательно покачала головой. Мужчина вынул из ножен, прикреплённых к ремню, большие ножницы и разрезал шнурки. Настя даже ощутила какую-то минутную свободу, будто вырвалась на волю из долгого заточения. Она старательно вытерла босые ноги о тряпку и открыла дверь в душевую.

– Сначала мыло, потом Кальцет, – напомнил Франс и закрыл за ней дверь.

Маленькая комнатка освещалась тремя небольшими лампочками на потолке. Стены также были облицованы мелкой плиткой, пол закрывал резиновый коврик. Настя потратила какое-то время на то, чтобы выпутаться из халата. Обратив внимание, что в комнатке нет полотенец и обещанного халата, девушка уже хотела замотаться обратно. Логика подсказала ей, что халат и полотенца могут принести и позже, когда будут забирать её одежду. Отбросив все сомнения, Настя открыла дверь в соседнюю комнату, именуемую Франсем «кабинкой». Комната оказалась еще меньше предыдущей. Из стены торчало три крана, а из потолка на девушку смотрело огромное решето. Настроить температуру и напор оказалось очень просто. Вода хлынула дождевым потоком. Но намыливаться в этом душе оказалось сложно, так как вода тут же уносила все признаки растертого по телу мыла. Пришлось забиться в угол, время от времени касаясь обнаженным телом холодной плитки. Затем Настя изучила два пузырька стоявшие на полочке. От влажности этикетки на них наполовину отклеились, а чернила постепенно сбегали вниз. Надпись на одном из пузырьков уже было невозможно прочитать, на другом же ещё виднелись последние буквы «ет». Девушка стояла в нерешительности. Какой из этих пузырьков нужно использовать первым? Она отодвинула этикетку на одном пузырьке и, к своей несказанной радости, увидела на обратной стороне надпись «Кальцет» написанную карандашом. В нос ударил не очень приятный запах, отдаленно напоминавший деготь. Стойко перенося усиливающийся аромат, девушка намылила голову. Волосы, до этого упорно противящиеся мылу, поддались. Боль постепенно затихала. Открыв второй пузырек, Настя уже не дышала, так как аромат Кальцета, не прекращал усиливаться, хотя уже все его источники были смыты. Но, на удивление девушки, аромат второго пузырька был полной противоположностью первого. Это был запах только что скошенных луговых трав. За пару мгновений воспоминания о Кальцете улетучились. Закрывая глаза, Насте казалось, что она действительно находится где-то на лугу. Самым замечательным действием второго пузырька оказалось заживление: все маленькие ссадины, царапины, затягивались на глазах, а синяки блекли. Выходя из кабинки, девушка чувствовала, что способна летать. Её не беспокоило присутствие в этом странном мире, все переживания и мысли ушли на второй план. Из комнатки исчез её старый халат. На стуле висел новый, точнее сказать стерильно чистый, но постиранный уже не один десяток раз. Рядом было аккуратно сложено такое же чистое, но далеко не новое полотенце. Одевшись и обмотав голову полотенцем, девушка вышла в коридор. Рядом с её кабинкой на стуле сидел Франс. На нём был такой же стерильный и поношенный халат, а влажные волосы аккуратно зачесаны назад.